Мандельштам "мы живем, под собою не чуя страны". Мы живём, под собою не чуя страны

01.02.2024

В Мы живём, под собою не чуя страны..

В 1930-х годах в Советской России был очень сильно развит культ личности Иосифа Сталина , в то время большинство советских писателей восхваляли до небес правителя СССР.
В такой период времени рукой Осипа Мандельштама создаётся очень смелое стихотворение, которое он написал, после того, как Осип Эмильевич стал очевидцем страшного крымского голода.

Мы живём, под собою не чуя страны..

Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища
И сияют его голенища.

А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, дарит за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него - то малина,
И широкая грудь осетина.

Осип Мандельштам. Ноябрь, 1933.

Значение слов в стихотворении:

Горец - Сталин.
Малина - слово на преступном жаргоне в память того, что Сталин в молодости был частью преступного мира, когда носил псевдоним «Коба».
Осетин - Сталин. Сталин был родом из города Гори вблизи Южной Осетии.

Стихотворение было записано и второй раз, но только рукой оперуполномоченного 4 Отделения Секретно-Политического Отдела ОГПУ Н.Х. Шиварова, который в тюрьме допрашивал поэта.

Мандельштам и Пастернак:

"Как-то, гуляя по улицам, забрели они на какую-то безлюдную окраину города в районе Тверских-Ямских, звуковым фоном запомнился Пастернаку скрип ломовых извозчичьих телег. Здесь Мандельштам прочёл ему про кремлёвского горца. Выслушав, Пастернак сказал: «То, что вы мне прочли, не имеет никакого отношения к литературе, поэзии. Это не литературный факт, но акт самоубийства, который я не одобряю и в котором не хочу принимать участия. Вы мне ничего не читали, я ничего не слышал, и прошу вас не читать их никому другому»."

Авторства своего Осип Мандельштам не скрывал и после ареста готовился к расстрелу. Автора отправили в ссылку в Чердынь, а потом разрешили поселиться в Воронеже. В ночь с 1 на 2 мая 1938 года он был арестован вновь и отправлен в лагерь Дальлаг , скончался по пути в декабре в пересыльном лагере Владперпункт , а тело Мандельштама советская власть оставила лежать непогребённым до весны.

Поэзия Мандельштама в материалах дела называется "контрреволюционным пасквилем против вождя коммунистической партии и советской страны", являлось основным пунктом обвинения, Мандельштам был осуждён по статье 58.10

Экземпляр стихотворения, записанный в тюрьме рукой Осипа Мандельштама, хранился в архивах КГБ СССР до весны 1989 года. В связи с перестройкой автограф был передан в Комиссию Союза писателей СССР по литературному наследию Осипа Мандельштама. В апреле 1989 председатель комиссии Роберт Рождественский отдал документ в РГАЛИ, протокол допроса Мандельштама оперуполномоченным Шиваровым сейчас хранится в Центральном архиве ФСБ РФ, в составе Следственного дела Р-33487.

«Мы живем под собою не чуя страны…» Осип Мандельштам

Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.

А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:

Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.

Анализ стихотворения Мандельштама «Мы живем под собою не чуя страны…»

В ноябре 1933 года Мандельштам написал одно из самых известных стихотворений двадцатого столетия – «Горец» или «Кремлевский горец». Оно представляет собой эпиграмму на Сталина. Своего авторства поэт никогда в тайне не держал. Более того – Осип Эмильевич сам читал произведение многим друзьям, знакомым, родственникам, поэтому сейчас сложно сказать, кто на него написал донос – слишком широк круг возможных подозреваемых. Естественно, Мандельштам прекрасно понимал, что обнародование эпиграммы – истинное самоубийство. Соответственно, к скорому аресту он был готов. За ним пришли в мае 1934 года. За смелого поэта вступились Пастернак и Ахматова. Помогло ему ходатайство высокопоставленного партийного чиновника – Бухарина. Николай Иванович лично знал Мандельштама и с почтением относился к его творчеству. Благодаря поддержке со стороны Бухарина, Осипу Эмильевичу удалось избежать расстрела. Эпиграмма обернулась лишь ссылкой – сначала в город Чердынь, затем – в Воронеж. Будучи в изгнании, поэт сочинил «Оду», посвященную Сталину. Некоторые исследователи рассматривают ее в качестве попытки раскаяния, другие видят в ней скрытую и расчетливую иронию.

«Мы живем, под собою не чуя страны…» — отклик на страшную советскую действительность тридцатых годов. Мандельштам очень точно описывает приметы того времени. Огромное государство предпочитало молчать: «Наши речи за десять шагов не слышны…». За любое неугодное власти слово можно было попасть в лагеря или под расстрел. Атмосфера тотального страха царила в СССР. В эпиграмме дан портрет Сталина, чье имя скрыто под словосочетанием «кремлевский горец». Толстые пальцы вождя сравниваются с червями, его усы поэт называет тараканьими.

Намекает Мандельштам и на прошлое отца народов. Под словом «малина» подразумевается преступный жаргонизм. Здесь имеются в виду шесть отсидок Сталина, причем только одна из них была связана с его политической деятельностью, остальные – с разбоем. Неслучайно в конце стихотворения упоминается и «широкая грудь осетина». Существует версия, что предки будущего вождя имели осетинское происхождение.

Уделено внимание и окружению всесильного правителя. Приближенных Иосифа Виссарионовича Мандельштам именует полулюдьми, которые в его присутствии не способны говорить. Им остается лишь мяучить, хныкать и свистеть.

По мнению писателя Фазиля Искандера, Мандельштам избежал расстрела не столько благодаря помощи Бухарина, сколько из-за того, что Сталину пришлась по нраву его эпиграмма. Правитель увидел в стихотворении признание своего безграничного могущества. Кроме того, он вполне мог рассматривать произведение как акт капитуляции врагов. При таком восприятии толстые пальцы-черви и тараканьи усы особой роли не играли. Зачем обращать внимание на оскорбления, высказанные от лица недоброжелателей? Кремлевскому горцу, рожденному в бедной семье и добравшемуся до вершин власти, льстило то, каким страхом пропитаны строки «Мы живем, под собою не чуя страны…». Нравилось Сталину и довольно точное описание его всесилия. Весьма вероятно, что Иосифу Виссарионовичу пришлось по вкусу и карикатурное изображение ближайшего окружения. Если учитывать размышления Искандера, то не кажется такой загадочной резолюция вождя на деле Мандельштама: «Изолировать, но сохранить». По сути, Сталин принял вызов от поэта и начал с ним игру в кошки-мышки. Подобное общение с людьми творческими было свойственно Иосифу Виссарионовичу – вспомнить хотя бы историю его отношений с Булгаковым. Для Осипа Эмильевича игра эта завершилась трагически – в 1938 он вновь попал под арест, после чего умер на этапе под Владивостоком.

В то время большинство советских писателей восхваляли до небес правителя СССР.
В такой период времени рукой Осипа Мандельштама создаётся очень смелое стихотворение, которое он написал, после того, как Осип Эмильевич стал очевидцем страшного крымского голода.

Мы живём, под собою не чуя страны..

Осип Мандельштам. Ноябрь, 1933.

Значение слов в стихотворении:

Мандельштам и Пастернак:

Автограф стихотворения «Мы живём, под собою не чуя страны...» записанный Мандельштамом в НКВД во время допроса.

А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.

И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.

Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, дарит за указом указ –

Что ни казнь у него – то малина
И широкая грудь осетина.

Ноябрь 1933

Вариант:

Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,

А где хватит на полразговорца, –
Там припомнят кремлёвского горца.

Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А

Тараканьи смеются усища ,
И сияют его голенища.

А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.

Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,

Как подкову, кует за указом указ –
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.

Что ни казнь у него, – то малина
И широкая грудь осетина.

Ноябрь 1933

Разночтения:

1. Мы живем, под собою не зная страны,
2. Наши речи за десять шагов не слышны,

3.А где хватит на полразговорца, –
4.Там помянут кремлёвского горца.

[3. Только слышно кремлёвского горца – ]
[4. Душегубца и мужикоборца. ]

5. Его толстые пальцы, как черви, жирны,
6. А слова, как пудовые гири, верны –

6. Тараканьи смеются усища ,
7. И сияют его голенища.

8. А вокруг него сброд толстокожих вождей,
9. Он играет услугами полулюдей.

10. Кто пищит , кто мяучит, кто хнычет,
11. Он один лишь бабачит и тычет,

12. Как подковы , кует за указом указ –
13. Кому в лоб, кому в бровь, кому в пах, кому в глаз.

14. Что ни казнь у него, – то малина
15. И широкая грудь осетина.

Стихотворение-эпиграмма «Мы живём, под собою не чуя страны» сыграло роковую роль в судьбе Осипа Мандельштама, недаром, друг поэта Пастернак назвал его самоубийством. Конечно, в 1933 году о публикации эпиграммы не было и речи, но достаточно было причитать стихи десятку-другому друзей и не отказаться от авторства.

Несколько интересных фактов о судьбе стихотворения. Пастернак не просто назвал стихи самоубийством, но и раскритиковал их:

То, что Вы мне прочли, не имеет никакого отношения к литературе, поэзии. Это не литературный факт, но факт самоубийства, которого я не одобряю и в котором не хочу принимать участия.

Вряд ли это был страх стать сопричастным к работе Мандельштама, скорее, это было предупреждение товарищу и своё мнение об эпиграмме. Литературной глубины в строках, и правда, нет, но есть смелось, на которую никто другой не отважился. Отмечу, что это была не смелость ради смелости, а видение ситуации в стране глазами поэта и сила сказать это на бумаге.

Какой бы не была смелость поэта, родные заставили его сразу уничтожить рукопись стихотворения, поэтому сразу оно хранилось только в нескольких головах. Кто из этого круга близких голов написал донос, так и не стало неизвестно.

Тени начали сгущаться быстро. Сначала были мистические предзнаменования. В январе 1934 года на похоронах поэта Андрея Белого на Мандельштама случайно падает крышка гроба. Осип только улыбнулся:

Я к смерти готов.

Далее пришла очередь реальных событий. Мандельштама арестовывают в мае 1934 года, и он на допросе во всём признаётся и указывает круг людей, которым он читал «Горца». По неизвестной причине в списке нет Пастернака, хотя он услышал эпиграмму одним из первых. Несколько позже поэт рассказал жене, что страшно испугался. В камере он даже пытался вскрыть вены, но не вышло.

Дело шло к неминуемому расстрелу, но вмешался Бухарин, который Мандельштаму симпатизировал. Кстати, кроме Бухарина никто не стал на защиту поэта. Демьян Бедный и Пастернак остались в стороне. Не дивно, ведь расстрел грозил не только автору строк, но и всем, кто их слышал, но не донёс (один исключается, так как кто-то донёс).

Неизвестно, что повлияло на решение Сталина, но Мандельштама не расстреляли, более того, его отправили сразу не в лагерь, а в ссылку. Терпение у Сталина было долгим. Только через три года, по истечению ссылки, Мандельштам возвращается и его арестовывают повторно. Дело коротко, поэта отправляют по этапу на Дальний Восток, где он и умирает от тифа. Такова официальная версия смерти автора «Кремлёвского горца». Творца похоронила смелость его творения.

Судьбой Мандельштам подтвердил свои же строки:

Что ни казнь у него - то малина.

Действительно, Сталин долго играл с поэтом, сначала отправив его в ссылку, а после гроссмейстерской паузы в лагерь.

Такова история данного стихотворения, делать глубокий анализ строк которого не вижу смысла. В эпиграмме нет подводных течений и скрытого текста. В стихах Мандельштам описывает, каким он видит нашу страну и её лидера.

Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.

Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.

А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,