Марк твен приключения тома сойера и гекльберри финна большой сборник. Приключения тома сойера Красноречие - и позолочённый купол учителя
Глава тридцатая
ТОМ И БЕККИ В ПЕЩЕРЕ
В воскресенье утром, чуть только стала заниматься заря, Гек в потемках взобрался на гору и тихонько постучался к старику валлийцу. Все обитатели дома спали, но спали тревожным сном, потому что не успели еще успокоиться после ночных треволнений. Из окна спросили:
- Кто там?
Гек негромко ответил испуганным голосом:
- Пожалуйста, впустите! Это всего только я, Гек Финн.
- Перед этим именем, мальчик, дверь нашего дома всегда открыта и днем и ночью. Добро пожаловать! Странно прозвучали эти слова в ушах маленького бродяги. Никогда еще он не слыхал таких приятных
речей. Он даже и припомнить не мог, чтобы кто-нибудь сказал ему: “Добро пожаловать!” Дверь тотчас отперли. Гека усадили на стул, а старик и его молодцы-сыновья стали торопливо одеваться.
- Ну, дружок, я думаю, ты здорово голоден. Завтрак будет скоро готов, чуть только взойдет солнце, - и горячий завтрак, будь покоен! А я и мои мальчики думали, что ты переночуешь у нас.
- Я страсть перепугался, - объяснил Гек, - и дал стрекача. Как вы начали палить из пистолетов, я побежал что есть духу и целых три мили бежал без передышки. А теперь я пришел разузнать насчет этого дела,
и нарочно до свету, чтобы не наткнуться на них, на чертей, даже если они уже мертвые.
- Бедняга, тебе худо пришлось в эту ночь: вид у тебя очень измученный. Ну не беда! Вот постель; как позавтракаешь, так и ложись… Нет, милый, они не убиты, - и это нам очень досадно. Видишь, как оно вышло. По твоему описанию мы знали, где их захватить; подкрались к ним близко-близко, - ведь на этой тропинке между кустами сумаха темно, как в погребе. Остановились так шагах, должно быть, в пятнадцати, и вдруг… - что ты думаешь? - вдруг я чувствую, что вот-вот чихну. Экая, ей-богу, беда! Я и так и сяк, все стараюсь сдержаться, но ничего не поделаешь - чихнул-таки что есть мочи. А шел я впереди, держа пистолет наготове. Только я чихнул, мошенники юркнули с тропинки в кусты, в кустах захрустели ветки, а я кричу своим: “Пали, ребята!” И стреляю туда, где хрустело. Мальчики тоже. Но негодяи пустились наутек через лес. Мы за ними. Мне сдается, что мы промахнулись. Перед тем как пуститься бежать, они тоже выпустили в нас по заряду, но пули просвистели, не сделав вреда. Едва только затихли их шаги, мы прекратили погоню, сбежали с горы и подняли на ноги полицейских. Те собрали людей и оцепили берег; а как только рассветет, шериф сделает облаву в лесу. Мои мальчики тоже пойдут. Хорошо бы нам знать, каковы эти разбойники с виду, - нам было бы легче искать. Но ведь ты, пожалуй, и не рассмотрел их в потемках?
- Нет, я заприметил их в городе и пошел вслед за ними.
- Отлично! Так говори, говори же, дружок, какие они из себя?
- Один из них старый глухонемой испанец, которого видели в нашем городе раз или два, а другой -
такой жалкий оборванец, этакая мерзкая рожа…
- Довольно, милый… Мы знаем обоих. Встретили их как-то в лесу; они шатались у дома вдовы, а как завидели нас - наутек!.. Ну, ребята, живо к шерифу, позавтракать успеете и завтра!
Сыновья валлийца сейчас же ушли. Когда они направились к двери, Гек кинулся за ними и крикнул:
- Пожалуйста, ни слова о том, что я видел их!
- Ладно. Не хочешь - не скажем. Но ведь тебя только похвалили бы за это.
- Ой, нет-нет! Ради бога, ни слова!
Когда молодые люди ушли, старик обратился к Геку:
- Они не скажут, и я не окажу. Но почему ты не хочешь, чтобы об этом узнали?
Гек не стал вдаваться в объяснения, но только твердил, что он слишком уж много знает об одном из этих людей и не хочет, чтобы тот знал, что он знает, и что если тот узнает, то непременно убьет его.
Старик еще раз обещал хранить тайну, но спросил:
- Как это тебе пришло в голову следить за ними, дружок? Подозрительны они тебе показались, что ли? Гек молчал, придумывая подходящий ответ. И наконец сказал:
- Видите ли, я ведь тоже бродяга - по крайней мере, так все говорят, и я не могу ничего возразить против этого. Вот я иной раз и не сплю по ночам, все хожу по улицам да думаю, как бы начать жить по - другому. Так было и в прошлую ночь. Уснуть я не мог, ну и бродил по улице, раздумывая об этих делах. А была уже полночь. Прохожу мимо старого кирпичного склада, что рядом с таверной “Трезвость”, стал у стены и думаю… И вдруг вижу - бегут мимо эти два человека и что-то несут под мышкой. Я так и решил, что краденое. Один курил, и другой захотел прикурить - вот они и остановились в двух шагах от меня. Сигары
осветили их лица, и я признал в высоком глухонемого испанца - седые бакенбарды и пластырь на глазу. А
другой был этот насупленный дьявол в лохмотьях.
- Неужели при свете сигары ты мог разглядеть его лохмотья? Гек на минуту смутился.
- Уж не знаю, но, должно быть, разглядел…
- Ну, и что ж? Они пошли, а ты…
- А я за ними… да… Так оно и вышло. Хотелось узнать, что они такое затевают. Я проследил их до самого забора вдовы - до перелаза… Там я стал в темноте и слушаю: тот, в лохмотьях, заступается за вдову, а испанец божится, что изуродует ей все лицо… Ну, да ведь это я рассказал и вам и вашим обоим…
- Как! Глухонемой говорил?
Гек снова сделал страшную ошибку. Он всячески старался, чтобы старику даже и в голову не могло прийти, кто такой этот “испанец”, но его язык как будто поставил себе специальной задачей устраивать ему всякие каверзы. Гек несколько раз пытался загладить свою оплошность, но старик не сводил с него глаз, и ой делал промах за промахом. Наконец валлиец сказал:
- Слушай, милый, меня ты не бойся. Я ни за что на - свете не трону волоска на твоей голове. Нет, я буду защищать тебя… да, защищать! Этот испанец не глухонемой. Ты нечаянно проговорился, и теперь уж ничего не поделаешь. Ты что-то знаешь об этом испанце и не хочешь сказать. Доверься мне, скажи. И будь покоен - я тебя не выдам.
Гек посмотрел в честные глаза старика, потом нагнулся и шепнул ему на ухо:
- Это не испанец, это Индеец Джо! Валлиец чуть не свалился со стула.
- Ну, теперь дело ясное, теперь я понимаю. Когда ты говорил про обрубленные уши и вырезанные ноздри, я был уверен, что ты это сам выдумал, для красоты, потому что белые люди таким манером не мстят. Но индеец! Это, конечно, совсем другое дело.
За завтраком беседа продолжалась, и, между прочим, старик сказал, что, перед тем как уйти, он с сыновьями зажег фонарь и осмотрел перелаз на заборе и землю вокруг перелаза, нет ли где пятен крови. Пятен они не нашли, но захватили большой узел с…
- С чем?
Если бы слова были молнией, и тогда они не быстрее сорвались бы с побелевших губ Гека. Глаза у него округлились, дыхание перехватило, и он уставился на старика в ожидании ответа. Валлиец, в свою очередь, смотрел на него три секунды… пять секунд… десять… и потом ответил:
- Узел с воровским инструментом… Но что с тобой?
Гек откинулся на спинку кресла, редко, но глубоко дыша, чувствуя несказанную радость. Валлиец серьезно, с любопытством смотрел на него и через некоторое время сказал:
- Да, связку воровских инструментов. Это как будто очень тебя успокоило? Но чего ты боялся? Что же, по-твоему, мы должны были найти?
Гек был прижат к стене. Старик не сводил с него испытывающих глаз. Мальчик отдал бы все на свете, чтобы придумать подходящий ответ, но ему ничего не приходило в голову, а пытливый взгляд старика все глубже проникал ему в душу. Ответ подвернулся нелепый, но взвешивать слова было некогда, и Гек еле слышно пролепетал наудачу:
- Я думал, что вы нашли… учебники для воскресной школы.
Бедный мальчик был слишком подавлен и не мог улыбнуться, но старик расхохотался так громко и весело, что у него заколыхалось все тело, и в конце концов, нахохотавшись вдоволь, объяснил, что такой здоровый смех - это все равно, что деньги в кармане, потому что он избавляет от расходов на доктора.
- Бедняга! - прибавил он. - Ты такой замученный и бледный… тебе, должно быть, сильно нездоровится. Оттого ты и мелешь чушь. Ну, да не беда, все пройдет. Отдохнешь, выспишься… как рукой
снимет.
Геку досадно было думать, что он оказался таким простофилей и навлек на себя подозрение своей неуместной тревогой - ведь понял же он из разговора злодеев, там, у перелаза, что в узле, который они несли из харчевни, не было никакого сокровища. Впрочем, это была только догадка, наверняка он этого ее знал. Вот почему упоминание о находке так взволновало его.
Но в общем, он был даже рад, что произошел этот случай. Теперь он наверное знал, что в найденном узле нет - сокровища. Значит, все превосходно и ничего не потеряно. Да, дела как будто складываются очень неплохо: сундучок, должно быть, до сих пор остается в номере втором, обоих него дяев поймают сегодня же и посадят в тюрьму, а нынче ночью он и там без хлопот, никого не боясь, пойдут и захватят все золото.
Только что они кончили завтракать, как в дверь постучали. Гек поспешно спрятался, так как совсем не желал, чтобы кто-нибудь мог подумать, что он имеет хоть какое-нибудь отношение к ночному событию. Валлиец ввел в комнату несколько леди и джентльменов, в том числе и вдову Дуглас, и заметил, что на горе там и сям мелькают группы горожан, опешивших поглядеть на место происшествия. Следовательно, - новость уже стала известна.
Валлийцу пришлось рассказать посетителям историю этой ночи. Вдова стала благодарить его за то, что он спас ей жизнь.
Ни слова, сударыня! Есть другой человек, которому вы, быть может, еще больше обязаны, чем мне и моим сыновьям, но он не позволяет мне назвать его имя. Нам и в голову не пришло бы пойти к тому месту, если бы не он.
Разумеется, слова эти возбудили такое любопытство, что даже главное событие отступило на задний план. Но валлиец только разжег любопытство гостей и не выдал им тайны. Благодаря этому их любопытство скоро передалось всему городу. Когда гости узнали остальные подробности, вдова оказала:
- Я уснула, читая в кровати, и все время спокойно опала. Почему вы не пришли и не разбудили меня?
- Решили, что не стоит, - ответил валлиец. - Думали так: негодяи едва ли вернутся - ведь они остались без инструментов и не могли взломать дверь. Зачем же было будить вас? Чтобы напугать до смерти? Кроме того, три моих негра до утра простояли на страже возле вашего дома. Вот только сейчас воротились.
Пришли новые посетители, и в течение двух часов старик только и делал, что повторял свой рассказ.
В это утро по случаю каникул в воскресной школе не было обычных занятий, но все-таки все спозаранку собрались в церковь. Повсюду только и говорили, что о страшном ночном событии. Все уже знали, что полиция до сих пор не напала на след злоумышленников. По окончании проповеди жена судьи Тэчера нагнала миссис Гартаер, двинувшуюся вместе с толпою к выходу, и сказала:
- Что же, моя Бекки так и проспит у вас весь день? Впрочем, я знала, что она до смерти устанет…
- Ваша Бекки?
- Да. (Испуганный взгляд.) Разве она не ночевала у вас?
- Нет.
Миссис Тэчер побледнела и опустилась на церковную скамью. Как раз в это время мимо проходила тетя
Полли, о чем-то оживленно беседуя с приятельницей.
- Здравствуйте, миссис Тэчер! - сказала тетя Полли. - Доброго утра, миссис Гарпер! А у меня мальчишка опять потерялся. Должно быть, эту ночь он спал у вас… или у вас… а теперь боится прийти в церковь - знает, что ему будет хорошая взбучка.
Миссис Тэчер слабо покачала головой и еще больше побледнела.
- У нас его не было, - сказала миссис Гарпер, тоже начиная беспокоиться. Лицо тети Полли выразило явную тревогу.
- Джо Гарпер, ты видел нынче утром моего Тома? - спросила она.
- Нет.
- А когда ты видел его в последний раз?
Джо попытался припомнить, но не мог сказать наверняка. Выходившие из церкви стали останавливаться. В толпе начались перешептывания. Тень беспокойства появилась на каждом лице. Детей и младших учителей засыпали вопросами. Оказалось, никто не заметил, были ли Там и Бекки на пароходике когда все возвращались домой: было ведь очень темно; никому и в голову не пришло проверить, все ли в сборе. Наконец один юноша брякнул, что, возможно, они остались в пещере. Миссис Тэчер упала в обморок. Тетя Полли зарыдала, ломая руки.
Тревожная весть переходила из уст в уста, от толпы к толпе, из улицы в улицу. Через пять минут уже трезвонили во все колокола и весь город был на ногах! Происшествие на Кардифской горе мгновенно показалось ничтожным, грабители были сразу забыты. Седлали лошадей, отвязывали лодки. Послали за пароходиком. Не прошло и получаса с момента страшного открытия, как около двухсот человек направились уже и по реке, и по суше к пещере.
Весь городок казался вымершим - так он опустел. Весь день женщины навещали тетю Полли и миссис
Тэчер, пытаясь утешить их; плакали вместе с ними, и это было лучше всяких слов.
Всю томительную ночь городок ожидал известий, но когда наконец забрезжило утро, из пещеры было получено только несколько слов: “Пришлите еще свечей и провизии”. Миссис Тэчер чуть не обезумела от горя, тетя Полли - тоже. Судья Тэчер то и дело присылал из пещеры сказать, чтобы они не теряли надежды, но его слова, не приносили им утешения.
На другой день, на рассвете, старик валлиец вернулся домой, весь испачканный свечным салом и глиной и еле держась на ногах. Он нашел Гека в той самой постели, куда его уложили вчера. Мальчик был в бреду, и метался в горячке. Все врачи были в пещере, так что за больным взялась ходить вдова Дуглас, говоря, что она сделает для него все, что возможно, так как, хорош он или плох, он все-таки создание божье - не бросать же его без призора. Валлиец сказал, что у Гека есть свои добрые качества, и вдова согласилась с ним:
- Вы совершенно правы. То, что создано господом богом, имеет на себе его печать. Каждое творение его рук не может быть без божьей благодати.
К полудню в городок начали возвращаться отдельные группы до смерти усталых людей, но те горожане, у которых осталось хоть немного энергии, все еще продолжали поиски. Нового узнали только то, что в пещере обшарены все дальние галереи, куда никто не заглядывал раньше; что будут осмотрены все расселины, все закоулки, что в лабиринте коридоров там и сям мелькают вдали огоньки и что по мрачным переходам то и делю
перекатывается глухое эхо отдаленных криков и пистолетных выстрелов. В одном месте, далеко от той части
пещеры, которую обычно посещают туристы, нашли имена “Бекки и Том”, выведенные на камне копотью свечи, и тут же валялся запачканный салом обрывок ленточки. Миссис Тэчер узнала ленточку я разрыдалась над ней. Она говорила, что это последняя память о ее погибшем ребенке. Ничто не может быть драгоценнее, потому что это - последний предмет, с которым Бекки рассталась, перед тем как ее застигла ужасная смерть.
Иные рассказывали, что во время поисков замечали вдали какой-то мерцающий свет и человек двадцать с криком радости кидались в ту сторону, пробуждая громкое эхо, но, увы, их радость была преждевременной: они находили не детей, а кого-нибудь из своих.
Так прошли три страшных дня и три страшные ночи. Тоскливо тянулись часы. Весь город впал наконец в какое-то безнадежное оцепенение. У каждого работа валилась из рук. Даже случайно сделанное открытие, что владелец таверны “Трезвость” тайно торгует спиртными напитками, при всей своей чудовищности, не взволновало почти никого. Когда больной Гек на некоторое время пришел в себя, он завел разговор о таверне и наконец спросил, смутно опасаясь услышать ужасную весть, не нашли ли чего-нибудь в таверне “Трезвость” за время его болезни.
- Нашли, - ответила вдова.
Гек дико взглянул на нее и подскочил на кровати.
- Что? Что такое нашли?
- Крепкие напитки. Водку… И таверна теперь закрыта… Ложись, дитя мое. Как ты меня напугал!
- Скажите мне только одно, только одно слово. Пожалуйста! Кто нашел? Том Сойер? Вдова залилась слезами.
- Тише, тише, мой милый, я уже сказала: тебе нельзя так много говорить. Ты очень, очень болен.
“Так, значит, кроме водки, ничего не нашли, потому что, если бы нашли деньги, это вызвало бы страшный переполох во всем городе. Значит, сокровище исчезло на веки веков, навсегда… Но она-то о чем плачет? Странное дело! Кажется, о чем бы ей плакать?”
Эти мысли смутно шевелились в уме Гека и так утомили его, что он заснул.
“Ну вот он и спит, бедняжка, - говорила себе вдова. - “Том Сойер нашел!” Поди теперь найди Тома
Сойера! Уж мало осталось таких, у кого хватает упорства и сил искать твоего Тома Сойера”.
Добавить сказку в Facebook, Вконтакте, Одноклассники, Мой Мир, Твиттер или в Закладки
Марк Твен
Приключения Тома Сойера.
Переводс английского С. Ильина
Этакнига с любовью посвящается
МОЕЙ ЖЕНЕ
Предисловие
Глава I. Том играет,сражается и таится
Глава II. Блистательныйбелильщик
Глава III. На войне и влюбви
Глава IV. Как«выставлялись» в воскресной школе
Глава V. Жук-кусач и егозлосчастная жертва
Глава VI. Том знакомится сБекки
Глава VII. Беговой клещ иразбитое сердце
Глава VIII. Будущийдерзкий пират
Глава IX. Кладбищенскаятрагедия
Глава X. Страшноепророчество воющего пса
Глава XI. Тома угрызаетсовесть
Глава XII. Кот и«Болеутолитель»
Глава XIII. Пиратскаяватага поднимает паруса
Глава XIV. Счастливоестановище корсаров
Глава XV. Том украдкойнавещает родных
Глава XVI. Первые трубки –«я тут где-то ножик посеял»
Глава XVII. Пираты являютсяна собственные похороны
Глава XVIII. Томпересказывает свой удивительный сон
Глава XIX. Жестокое «Я неподумал»
Глава XX. Том спасаетБекки от порки
Глава XXI.Красноречие – и раззолоченная макушка учителя
Глава XXII.Гек Финн цитирует Святое Писание
Глава XXIII.Спасение Мэффа Поттера
Глава XXIV.Прекрасные дни и ужасные ночи
Глава XXV.Поиски клада
Глава XXVI.Ларец с золотом достается настоящим грабителям
Глава XXVII.Трясутся, но выслеживают
Глава XXVIII.В логове Индейца Джо
Глава XXIX.Гек спасает вдову Дуглас
Глава XXX.Том и Бекки в пещере
Глава XXXI.Находки и потери
Глава XXXII.«Вставайте! Нашлись!»
Глава XXXIII.Участь Индейца Джо
Глава XXXIV.Златые горы
Глава XXXV.Гек вступает в шайку благопристойных людей
Заключение
Предисловие
По большей их части, приключения, описанные в этой книге,произошли на самом деле – одно-два со мной самим, прочие с моими школьнымитоварищами. Гек Финн почерпнут из жизни, Том Сойер тоже, но, правда, в основуего положен не один человек, – Том представляет собой соединение характерныхчерт трех мальчиков, которых я хорошо знал, и потому является своего родасложным архитектурным сооружением.
Упоминаемые в книге странноватые суеверия имели широкоехождение среди детей и рабов западной части страны в пору, которой посвящен мойрассказ, – то есть лет тридцать-сорок тому назад.
Хотя назначение этой книги состоит по преимуществу в том,чтобы развлечь мальчиков и девочек, я надеюсь, что и мужчины с женщинами неотвернутся от нее, поскольку мне хотелось также не без приятности напомнитьвзрослым людям, какими они были когда-то, что чувствовали и думали, о чемразговаривали и каким иногда предавались странным затеям.
Хартфорд,1876
Глава I. Том играет, сражается и таится
Нет ответа.
Нет ответа.
– Хотела бы я знать, куда подевался этот мальчишка? Да ТОМже!
Нет ответа.
Старушка сдвинула очки к кончику носа и осмотрелась поверхних, затем подняла на самый лоб и осмотрелась еще раз – из-под них. Отыскиватьтакую мелочь, как мальчик, сквозь очки ей доводилось редко, если доводилосьвообще; очки были символом ее власти, усладой ее сердца и носила она их «длякрасоты», а не пользы ради, – с не меньшим успехом она могла бы вглядываться вмир и сквозь пару печных заслонок. Несколько мгновений она пребывала в недоумении,а затем произнесла, без особого пыла, но достаточно громко для того, чтобы еерасслышала мебель:
– Ну, попадись ты мне в руки, я ж тебе…
Она не закончила, ибо уже согнулась, чтобы пошуроватьполовой щеткой под кроватью, и потому вынуждена была беречь в груди потребныйдля этого воздух. Из-под кровати ей удалось вытурить только кота.
– В жизни своей такого мальчишки не видела!
Старушка подошла к открытой двери, постояла немного,вглядываясь в кусты помидоров и стебли дурмана, из коих и состоял весь ееогород. Никаких признаков Тома. И потому она возвысила голос до уровня, позволявшегопокрывать большие расстояния, и крикнула:
– То-о-ом!
Тут она услышала у себя за спиной некий шорох и обернулась –как раз вовремя, чтобы поймать мальчика за полу куртки и тем воспрепятствоватьего побегу.
– Так! Могла бы и вспомнить про чулан. Что ты там делал?
– Ничего.
– Ничего! Ты на руки свои посмотри. И на свой рот. Что утебя на губах?
– Не знаю, тетя.
– Зато я знаю. Варенье, вот что. Сорок раз тебеговорила: не оставишь варенье в покое, я с тебя шкуру спущу. А ну-ка, подай мневон тот прут.
Прут взвился в воздух – положение было отчаянное…
– Ой! Оглянитесь назад, тетя!
Старушка крутанулась на месте, поддернула, дабы уберечь себяот беды, юбки. А мальчик немедля дал деру, взлетел на высокий забор и был таков.
С мгновение тетя Поли простояла, дивясь случившемуся, апотом залилась кротким смехом.
– Ну и мальчишка, – а я, когда я научусь хоть чему-то? Малоон меня надувал? Могла бы хоть на этот раз не попасться. Да, видать, чем стареея становлюсь, тем дурее. Не зря говорят, старого пса новым фокусам не обучишь.Но боже ж ты мой, он же никогда не повторяется, каждый день что-нибудьновенькое и поди догадайся, что у него нынче на уме. И ведь знает при этом, какдолго можно меня мучить, не выводя из себя, знает, как сбить меня с толку, дакак рассмешить, чтобы у меня руки опустились и я его даже пальцем тронуть не смогла.А ведь не исполняю я своего долга перед мальчиком, это как Бог свят. Сказано жев Библии: сбережешь на розге, потеряешь дитя. И знаю я, что грешу, чтооба мы за это наказаны будем. Ведь экая в нем сила бесовская, а я ему всеспускаю! – он же сын моей покойной сестры, бедняжки, у меня духу не хватает посечьего. Всякий раз, как я даю ему поблажку, меня совесть терзает, а стоит мнеударить его, так старое мое сердце просто разрывается. Да уж чего там, вот и вПисании говорится: человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями,так оно, видно, и есть. Ну ладно, нынче он от меня улизнул, и уроки, наверное,прогуляет, но уж завтра я просто должна буду наказать его, заставитьпотрудиться. Жестоко, конечно, принуждать его работать в субботу, когда всемальчики гуляют, но ведь он ненавидит труд пуще всего на свете, а я просто обязана исполнить свой долг перед ним, иначе совсем дитя загублю.
Улизнувший же от тети Том превосходно провел время. Домой онвозвратился так поздно, что едва-едва успел помочь негритенку Джиму напилитьперед ужином дров назавтра и наколоть щепы – во всяком случае, он при этомприсутствовал, рассказывая Джиму, который исполнил три четверти всей работы, освоих сегодняшних приключениях. Младший брат Тома (а вернее сказать, братсводный), Сид, к этому времени то, что ему было положено, уже сделал (собралвсе щепки), ибо он был мальчиком тихим, к приключениям не склонным и хлопотникому не доставлявшим.
Пока Том поедал ужин, воруя при всякой возможности сахар,тетя Полли задавала ему вопросы, исполненные лукавства и сокровенного смысла, –1
скачатьАудио повесть для детей известного американского писателя XIX века Марка Твена "Приключения Тома Сойера", глава 30 - Том и Бекки в пещере.
"В воскресенье утром, чуть только стала заниматься заря, Гек в потемках взобрался на гору и тихонько постучался к старику валлийцу... - Я пришел разузнать насчет этого дела..." Старик встретил его очень уважительно, понял, что мальчик устал и напуган. Маленького бродягу накормили и уложили спать. Днем Гек серьезно заболел. За ним ухаживала вдова Дуглас.
Утром, весь городок обсуждал жуткое событие около усадьбы вдовы Дуглас. Выходя из церкви встретились миссис Тэчер и миссис Гарпер. Выяснилось, что Бекки не ночевала у Гарперов. Тут и тетя Полли подоспела с вопросом о своем Томе. Оказалось, что никто не знал наверняка плыли ли Том и Бекки обратно на пароходе. Один юноша предположил, что может дети остались в пещере. "...Через пять минут уже трезвонили во все колокола, и весь город был на ногах! Происшествие на Кардифской горе мгновенно показалось ничтожным, грабители сразу были забыты. Седлали лошадей, отвязывали лодки. Послали за пароходиком... около двухсот человек направлялись уже и по реке, и по суше к пещере... во время поисков, замечали вдали какой-то мерцающий свет и... кидались в ту сторону,.. но увы,.. они находили не детей, а кого-нибудь из своих... Так прошли три страшных дня и три страшные ночи..."
Скоро звякнул надтреснутый колокол и чей-то голос скомандовал: «Отчаливай!» Через минуту или две нос челнока поднялся на волне, разведенной пароходиком, и путешествие началось. Том порадовался своей удаче, зная, что это последний рейс пароходика. Прошло долгих двенадцать или пятнадцать минут, колеса остановились, и Том, перевалившись через борт, поплыл в темноте к берегу. Он вылез из воды шагах в пятидесяти от пароходика чтобы не наткнуться на отставших пассажиров.
Том бежал по безлюдным переулкам и скоро очутился перед забором тети Полли, выходившим на зады. Он перелез через забор, подошел к пристройке и заглянул в окно тетиной комнаты, потому что там горел свет. Тетя Полли, Сид, Мэри и мать Джо Гарпера сидели и разговаривали. Все они сидели около кровати, так что кровать была между ними и дверью. Том подкрался к двери и начал тихонько поднимать щеколду, потом осторожно нажал на нее, и дверь чуть-чуть приотворилась; он все толкал и толкал ее дальше, вздрагивая каждый раз, когда она скрипела, и наконец щель стала настолько широкой, что он мог проползти в комнату на четвереньках; тогда он просунул в щель голову и осторожно пополз.
– Отчего это свечу задувает? – сказала тетя Полли. Том пополз быстрее. – Должно быть, дверь открылась. Ну да, так и есть. Бог знает что у нас творится. Поди, Сид, закрой дверь.
Том как раз вовремя нырнул под кровать. Некоторое время он отлеживался, переводя дух, потом подполз совсем близко к тете Полли, так что мог бы дотронуться до ее ноги.
– Ведь я уже вам говорила, – продолжала тетя Полли, – ничего плохого в нем не было, – озорник, вот и все. Ну, ветер в голове, рассеян немножко, знаете ли. С него и спрашивать-то нельзя, все равно что с жеребенка. Никому он зла не хотел, и сердце у него было золотое… – И тетя Полли заплакала.
– Вот и мой Джо такой же: вечно чего-нибудь натворит, и в голове одни проказы, зато добрый, ласковый; а я-то, господи прости, взяла да и выпорола его за эти сливки, а главное – из головы вон, что я сама же их выплеснула, потому что они прокисли! И никогда больше я его не увижу, бедного моего мальчика, никогда, никогда! – И миссис Гарпер зарыдала так, словно сердце у нее разрывалось.
Миссис Гарпер, всхлипывая, пожелала всем доброй ночи и собралась уходить. Обе осиротевшие женщины, движимые одним и тем же чувством, обнялись и, наплакавшись вволю, расстались. Тетя Полли была гораздо ласковее обыкновенного, прощаясь на ночь с Сидом и Мэри. Сид слегка посапывал, а Мэри плакала навзрыд, от всего сердца.
Потом тетя Полли опустилась на колени и стала молиться за Тома так трогательно, так тепло, с такой безграничной любовью в дрожащем старческом голосе и такие находила слова, что Том под кроватью обливался слезами, слушая, как она дочитывает последнюю молитву.
После того как тетя Полли улеглась в постель, Тому еще долго пришлось лежать смирно, потому что она все ворочалась, время от времени что-то горестно бормоча и вздыхая, и беспокойно металась из стороны в сторону. Наконец она затихла и только изредка слегка стонала во сне. Тогда мальчик выбрался из-под кровати и, заслонив рукой пламя свечи, стал глядеть на спящую. Его сердце было полно жалости к ней. Он достал из кармана сверток платановой коры и положил его рядом со свечкой. Но вдруг какая-то новая мысль пришла ему в голову, и он остановился, раздумывая. Его лицо просияло, и, как видно, что-то решив про себя, он сунул кору обратно в карман. Потом нагнулся, поцеловал сморщенные губы и, ни секунды не медля, на цыпочках вышел из комнаты, опустив за собой щеколду.
Он пустился в обратный путь к перевозу, где в этот час не было ни души, и смело взошел на борт пароходика, зная, что там нет никого, кроме сторожа, да и тот всегда уходит в рубку и спит как убитый. Он отвязал челнок от кормы, забрался в него и стал осторожно грести против течения. Немного выше города он начал грести наискось к другому берегу, не жалея сил. Он угодил как раз к пристани, потому что дело это было для него привычное. Тему очень хотелось захватить челнок в плен, потому что его можно было считать кораблем и, следовательно, законной добычей пиратов, однако он знал, что искать его будут везде и, пожалуй, могут наткнуться на самих пиратов. И он выбрался на берег и вошел в лес. Там он сел на траву и долго отдыхал, мучительно силясь побороть сон, а потом через силу побрел к лагерю. Ночь была на исходе. Прежде чем он поравнялся с отмелью, совсем рассвело. Он отдыхал, пока солнце не поднялось высоко и не позолотило большую реку во всем ее великолепии, и только тогда вошел в воду. Спустя немного времени он уже стоял, весь мокрый, на границе лагеря и слышал, как Джо говорил Геку:
– Нет, Том не подведет, он непременно вернется, Гек. Он не сбежит. Он же понимает, что это был бы позор для пирата, и ни за что не останется, хотя бы из гордости. Он, верно, чтонибудь затеял. Хотелось бы знать, что у него на уме.
– Ну, ладно, его вещи-то теперь, во всяком случае, наши?
– Вроде того, только не совсем, Гек. В записке сказано, что они наши, если Том не вернется к завтраку.
– А он вернулся! – воскликнул Том и, прекрасно разыграв эту драматическую сцену, торжественно вступил в лагерь.
Скоро был подан роскошный завтрак – рыба с грудинкой; и, как только они уселись за еду. Том пустился рассказывать о своих приключениях, безбожно их прикрашивая. Наслушавшись его, мальчики и сами принялись задирать нос и хвастать напропалую. После этого Том выбрал себе тенистый уголок и залег спать до полудня, а остальные пираты отправились ловить рыб у и исследовать остров.
Он ушел прочь и был так несчастен, что даже не испытывал желания отомстить Саду, и тот совершенно напрасно поспешил улизнуть от него через заднюю калитку. Том приплелся в школу печальный и мрачный и вместе с Джо Гарпером подставил спину под розги за то, что вчера не явился в школу. Во время экзекуции у него был вид человека, душа которого удручена более тягостным горем и совершенно не чувствительна к таким пустякам. Вернувшись на свое место, он облокотился на парту и, подпирая подбородок руками, уставился в стену каменным взглядом, выражавшим страдание, дошедшее до последних пределов. Под локтем он почувствовал какой-то твердый предмет. Том долго не глядел на него. Наконец уныло переменил положение и со вздохом взял этот предмет. Он был завернут в бумагу. Том развернул ее. Глубокий, протяжный, огромный вздох вырвался у него из груди - и сердце его разбилось. То была его медная шишечка от каминной решетки!
Последняя соломинка сломала спину верблюда.
Глава одиннадцатая ТОМ ИСПЫТЫВАЕТ МУКИ СОВЕСТИ
Около полудня весь город был внезапно взбудоражен ужасной новостью. Не надо было и телеграфа, о котором в ту пору не мечтали, - весть эта переходила от человека к человеку, от толпы к толпе, от дома к дому с почти телеграфной быстротой. Разумеется, учитель отпустил школьников домой: весь город счел бы странным, если бы учитель не догадался об этом.
Возле убитого нашли окровавленный нож, и, как рассказывали, кто-то признал, что нож принадлежит Меффу Поттеру. Говорили также, что ночью, часов около двух, один запоздалый горожанин, возвращаясь домой, видел, как Поттер умывался в ручье, и что Поттер, завидя его, тотчас же куда-то исчез, - обстоятельство подозрительное, в особенности умыванье: оно было делом весьма необычным для Поттера. Говорили также, что уже обшарили весь город, разыскивая “убийцу” (обыватели всегда очень быстро находят улики и выносят приговоры), но нигде не могли его найти. По всем направлениям разосланы верховые, и шериф “уверен”, что преступника поймают до ночи.
Весь город устремился на кладбище. Том забыл о своем разбитом сердце и присоединился к толпе - не потому, что у него было такое желание, он предпочел бы оказаться за тысячу миль, - но его влекла туда роковая, необъяснимая сила. Придя на это страшное место, он легко проскользнул вперед и снова увидел то же мрачное зрелище. Ему казалось, что с тех пор, как он был здесь, прошла целая вечность. Кто-то ущипнул его за руку. Он оглянулся и встретился глазами с Гекльберри. Тотчас же оба стали смотреть в разные стороны, тревожно вопрошая себя, не заметил ли кто, как они переглянулись друг с другом. Но все были заняты разговорами и не отрывали глаз от ужасного зрелища.
“Бедный малый!”, “Несчастный молодой человек!”, “Вот урок похитителям трупов!”, “Не миновать Меффу Поттеру виселицы, если его удастся поймать!” - слышалось со всех сторон.
А священник сказал:
Так судил господь, тут десница всевышнего.
Том содрогнулся с головы до ног, так как взор его упал на неподвижное лицо Индейца Джо. В это мгновение толпа забурлила и подалась назад. Послышались крики:
Это он, он! Он идет сюда сам!
Мефф Поттер!
Смотрите, остановился… Следите за ним - он хочет уйти. Держите его, не пускайте!
Зеваки, сидевшие на деревьях над головой Тома, сообщили, что Мефф Поттер и не думает уходить - он только смущен и не знает, что делать.
Бесстыдная наглость! - заметил один из зрителей. - Пришел, чтобы тихо и мирно полюбоваться своим злодеянием… не ожидал, что здесь будет народ.
Толпа расступилась, и к могиле торжественно приблизился шериф, ведя Поттера за руку. Лицо несчастного сильно осунулось, и его глаза выражали мучительный страх. Когда он увидел убитого, он затрясся, словно его хватил паралич, закрыл лицо руками и заплакал.
Не я это сделал, друзья мои, - говорил он рыдая, - даю вам честное слово, не я…
Кто же тебя обвиняет? - загремел чей-то голос. Стрела попала в цель. Поттер поднял голову и осмотрелся вокруг с горькой безнадежностью во взоре. Он увидел Индейца Джо и воскликнул:
Ну, Индеец Джо! Ты же обещал, что никогда…
Это ваш нож? - И шериф поднес к самому его лицу орудие убийства.
